Неточные совпадения
Председатель
отвечал, что это вздор, и потом вдруг побледнел сам, задав себе вопрос, а что, если души, купленные Чичиковым, в самом деле мертвые? а он допустил совершить на них крепость да еще сам сыграл роль поверенного Плюшкина, и дойдет это до сведения генерал-губернатора, что тогда?
Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно раздевшись и легши на кровать возле худощавой жены своей, сказал ей: «Я, душенька, был у
губернатора на вечере, и у полицеймейстера обедал, и познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!» На что супруга
отвечала: «Гм!» — и толкнула его ногою.
Но прокурор, и Чичиков, и сам
губернатор пришли в такое замешательство, что не нашлись совершенно, что
отвечать, а между тем Ноздрев, нимало не обращая внимания, нес полутрезвую речь...
— Петр Петрович! — закричала она, — защитите хоть вы! Внушите этой глупой твари, что не смеет она так обращаться с благородной дамой в несчастии, что на это есть суд… я к самому генерал-губернатору… Она
ответит… Помня хлеб-соль моего отца, защитите сирот.
— Сначала я пойду в военную службу, в гвардию, а потом в статскую, в прокуроры… в
губернаторы… —
отвечал Райский.
Его отвлекали, кроме его труда, некоторые знакомства в городе, которые он успел сделать. Иногда он обедывал у
губернатора, даже был с Марфенькой, и с Верой на загородном летнем празднике у откупщика, но, к сожалению Татьяны Марковны, не пленился его дочерью, сухо
ответив на ее вопросы о ней, что она «барышня».
В бумаге заключалось согласие горочью принять письмо. Только было, на вопрос адмирала, я разинул рот
отвечать, как
губернатор взял другую бумагу, таким же порядком прочел ее; тот же старик, секретарь, взял и передал ее, с теми же церемониями, Кичибе. В этой второй бумаге сказано было, что «письмо будет принято, но что скорого ответа на него быть не может».
Подите с ними! Они стали ссылаться на свои законы, обычаи. На другое утро приехал Кичибе и взял ответ к
губернатору. Только что он отвалил, явились и баниосы, а сегодня, 11 числа, они приехали сказать, что письмо отдали, но что из Едо не получено и т. п. Потом заметили, зачем мы ездим кругом горы Паппенберга. «Так хочется», —
отвечали им.
На это приказано
отвечать, что если
губернатор поручится, что в четверг назначено будет свидание, тогда мы подождем, в противном случае уйдем в Едо.
Губернатор, узнав, что мы отказываемся принять и другое место,
отвечал, что больше у него нет никаких, что указанное нами принадлежит князю Омуре, на которое он не имеет прав. Оба
губернатора после всего этого успокоились: они объявили нам, что полномочные назначены, место отводят, следовательно, если мы и за этим за всем уходим, то они уж не виноваты.
«Благодарите
губернаторов за внимание», —
отвечали им.
Когда
губернатор провинции протестовал против этого, консул
отвечал, что католические миссионеры, в разных местах, еще дальше имеют монастыри: пусть
губернатор выгонит их оттуда, тогда и он откажется от дачи.
Между тем мы заметили, бывши еще в каюте капитана, что то один, то другой переводчик выходили к своим лодкам и возвращались. Баниосы
отвечали, что «они доведут об этом заявлении адмирала до сведения
губернатора и…»
Через день японцы приехали с ответом от
губернатора о месте на берегу, и опять Кичибе начал: «Из Едо… не получено» и т. п. Адмирал не принял их. Посьет сказал им, что он передал адмиралу ответ и не знает, что он предпримет, потому что его превосходительство ничего не
отвечал.
— «Не могу, —
отвечал губернатор, — требуйте провизию по-прежнему, понемногу, от голландцев».
Потом секретарь и баниосы начали предлагать вопросы: «Что нас заставляет идти внезапно?» — «Нечего здесь больше делать», —
отвечали им. «Объяснена ли причина в письме к
губернатору?» — «В этих бумагах объяснены мои намерения», — приказал сказать адмирал.
«Скажем
губернатору», —
отвечали они.
Губернатор просил отложить их до другого времени, опасаясь, конечно, всяких вопросов, на которые, без разрешения из Едо, не знал, что
отвечать.
— Болен, —
отвечал я, встал, раскланялся и уехал. В тот же день написал я рапорт о моей болезни, и с тех пор нога моя не была в губернском правлении. Потом я подал в отставку «за болезнию». Отставку мне сенат дал, присовокупив к ней чин надворного советника; но Бенкендорф с тем вместе сообщил
губернатору что мне запрещен въезд в столицы и велено жить в Новгороде.
Виц-губернатор занял его должность и в качестве
губернатора получил от себя дерзкую бумагу, посланную накануне; он, не задумавшись, велел секретарю
ответить на нее, подписал ответ и, получив его как виц-губернатор, снова принялся с усилиями и напряжением строчить самому себе оскорбительное письмо.
А пристав, бывший гвардейский офицер, принужден ему
ответить, взяв под козырек, как гостю генерал-губернатора и казначею благотворительного общества, состоящего под высочайшим покровительством…
22 июля после молебна и парада (был табельный день) прибежал надзиратель и доложил, что генерал-губернатор желает меня видеть. Я отправился. А. Н. Корф принял меня очень ласково и беседовал со мной около получаса. Наш разговор происходил в присутствии ген. Кононовича. Между прочим, мне был предложен вопрос, не имею ли я какого-либо официального поручения. Я
ответил: нет.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый
губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и
отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
— Никак! —
отвечал губернатор.
— Я уж слышал это, —
отвечал Иларион Захаревский, —
губернатор приглашал меня по этому делу и говорил со мною о нем.
— Он был сначала взят, —
отвечал он, — за высокий рост в адъютанты… Здесь он приучился к писарской канцелярской службе; был потом, кажется, в жандармах и сделан наконец
губернатором.
— И я тоже, и я тоже-с! —
отвечал, засмеявшись от удовольствия, Петр Петрович: он был давнишний и заклятый враг
губернатора. — Это он вас и послал в Поярково? — продолжал Петр Петрович.
— Так вот как мы сделаем, —
отвечала ей Катишь, — я вам велю поставить кровать в комнате покойной Александры Григорьевны, — так генеральша генеральшино место и займет, — а малютку вашего положим, где спал, бывало, Сергей Григорьич —
губернатор уж теперь, слышали вы?
— Вот начальство-то как нынче распоряжается! — проговорил он, но Вихров ему ничего не
отвечал. Полицеймейстер был созданье
губернатора и один из довереннейших его людей, но начальник губернии принадлежал к таким именно начальникам, которых даже любимые и облагодетельствованные им подчиненные терпеть не могут.
Губернатор и m-me Пиколова не
отвечали даже на поклон Вихрова, но прокурор ему дружески и с небольшой улыбкой пожал руку, а Юлия, заблиставшая вся радостью при его появлении, показывала ему глазами на место около себя. Он и сел около нее.
— Начальство! —
отвечал Николай Силыч. — Десять тысяч здешние торговцы дали за то
губернатору и три тысячи полицеймейстеру.
— Нет, —
отвечал Плавин, дружески пожимая ему руку, — я после вас заехал к генерал-губернатору с визитом, и он был так любезен, что пригласил меня к себе на вечер; и вот я отправляюсь к нему.
— Не знаю-с! Я не читал еще самого дела, —
отвечал губернатор, взглянув на мгновение на прокурора.
— Очень рад-с! очень рад-с! —
ответил губернатор, — очень рад видеть, что господа дворяне оставляют прежние рутинные пути и выказывают дух предприимчивости, этот, так сказать, нерв…
— Не мудрено: она очень мила, —
отвечал вице-губернатор, заметно желая подойти к Настеньке.
— Нет, —
отвечал губернатор решительно, — я дела этого рода всегда стараюсь покончить домашним образом.
— Суфлер, ваше превосходительство, —
отвечало пальто. — Так как труппа наша имеет прибыть сюда, и госпожа Минаева, первая, значит, наша драматическая актриса, стали мне говорить. «Ты теперь, говорит, Михеич, едешь ранее нашего, явись, значит, прямо к господину вице-губернатору и записку, говорит, предоставь ему от меня». Записочку, ваше превосходительство, предоставить приказано.
—
Губернатор новый у нас; старик в отставку вышел, —
отвечал полицеймейстер.
— Разумеется, —
отвечал вице-губернатор и взглянул в ту сторону, где сидела Настенька.
— Не лучше вас: друг друга стоим! —
отвечал Калинович, и вообще заметно было, что вместо ожидаемого сближения с
губернатором он целый вечер намеревался любезничать с хозяйкою; но из дома принесли ему записку, при чтении которой заметное чувство удовольствия показалось на лице его.
— Ах, очень рада, что я вам нравлюсь! —
отвечала та жеманно, и затем вице-губернатор ушел со сцены.
— Не жалею я их, сударь, —
отвечал городничий, делая строгую мину, — не люблю я с ними шутки шутить. Сам
губернатор старика хромого городничего знает.
— Хороши, —
отвечал губернатор, — по крайней мере по моему собственно ведомству я старался организовать, сколько возможно, почище, и собственно к своим чиновникам я строг.
— Отличное здесь дворянство, превосходное, —
отвечал губернатор.
— Да вряд ли не вице-губернатор, —
отвечал полицеймейстер.
— Как я слышал из разговора их с господином вице-губернатором, который теперь к ним приехал, что по делу дворянина Язвина, —
отвечал полицеймейстер.
— От
губернатора, —
отвечал предводитель с вольнодумной улыбкой. — О новом вице-губернаторе все говорили.
Следствие производить начал красноносый полицеймейстер: отчасти по кровожадности собственного характера, отчасти для того, чтоб угодить вице-губернатору, он заставлял, говорят, самого князя
отвечать себе часа по два, по три, не позволяя при этом садиться.
— Будет-с!.. —
отвечал вице-губернатор.
—
Губернатор сменен, и вице-губернатор будет вместо его, —
отвечала председательша казенной палаты, сколь возможно, по важности предмета, спокойным тоном.